Левада-Центр сообщает: 75% жителей РФ «согласны» или «скорее согласны» с тем, что – и здесь, наверное, важна полная формулировка – «советская эпоха была лучшим временем в истории нашей страны, с высоким уровнем благосостояния и возможностями для обычных граждан».
Соцопросы, даже добросовестные, инструмент грубый. Что имеет в виду конкретная россиянка, когда (скорее) соглашается с этим утверждением? Кто её знает. Имеет ли она вообще что-то в виду? Помимо естественной неудовлетворённости положением дел в нынешней РФ или в реальности как таковой? Наша эпоха (справедливо отмечает россиянка) по-всякому не фонтан. В далёком прошлом тоже вроде было хреново, крестьяне крепостные. А вот сэсэсэр в советском кино добрый и тёплый, и песня душевная из «Бременских музыкантов», и молодые все тогда были, включая дедушку с бабушкой.
Хорошо бы знать, какую долю ответов можно списать на подобный ход мысли.
Плюс, опять же, что такое «советская эпоха»? Понятно, что Левада-Центр не хочет напрягать респондентов подробной историей СССР. Левада-Центр волей-неволей исходит из того, что какой-то общепринятый смысл, какие-то выпуклые признаки у понятия «советская эпоха» есть, и все типа понимают в самых общих чертах, о чём речь.
Но ведь ни фига. Заводить речь, тем более оценочную, о единой «советской эпохе» во многих случаях никакого смысла не имеет. Советских эпох было как минимум три. Сначала брутальная, но рыхловатая, экспериментальная, в чём-то прогрессивная, ещё не устаканившаяся, не вполне озверевшая диктатура двадцатых, которая кончилась первыми показательными процессами и коллективизацией. Потом параноидальный сталинский тоталитаризм с конвейерными расстрелами, фактическим рабством, лагерями смерти и презрением к таким мелочам, как любые насущные потребности населения (и со Второй мировой войной в отдельных жирных скобках). Дальше, то есть последние три с половиной десятка лет до распада, – идеократическая олигархия умеренной кровожадности. Сперва бойкая, способная мобилизовать большие куски населения целиной и Гагариным. Под занавес всё более инертная, кое-как затыкающая гигантские дыры в плановой экономике нефтяным экспортом.
Эта третья, усыхающая криптороссийская империя, осенённая «Иронией судьбы», олимпийским мишкой и хлебом за 17 копеек, к нам ближе всего. Наверное, «советской эпохой» большинству респондентов Левада-Центра служат отрывочные светлые образы именно этого времени – и никакого другого. Я и сам принадлежу к этому вероятному большинству. Мне скажут «Советский Союз» – сразу в голове Белка, Стрелка, «Бриллиантовая рука», Пахмутова, БАМ, Уренгой-Помары-Ужгород. Автомат «Морской бой» в кинотеатре «Труд».
Но это сразу. Потом, если напрячься, всплывает много чего другого. Даже если вообще не брать советские эпохи номер один и номер два. Даже если копаться только в моём отдельно взятом позднесоветском детстве. Там, к примеру, можно нарыть «Красную книгу улицы Мира». А также ворох чёрно-белых фотографий, вечно норовящих свернуться в трубочку. Ворох и в трубочку – это потому что тогда, в Советскую Эпоху, большинство фотографий у нас в семье хранились без альбомов. Нормальные фотоальбомы с уголками или буржуйскими паспарту водились только по блату. У моих родителей такой альбом был ровно один. Он, насколько я помню из маминого рассказа, достался нам от тёти Тани Марковой, соседки, которая работала в сланцевском фотоателье.
Тётя Таня, кстати, сделала и этот снимок:
Это, скорее всего, 1984 год. Ничего особо драматичного на снимке, как видите, нет. Беззубый я, лошадка, занавеска. В ворохе, оставшемся мне от детства, есть фотки позрелищней. Но именно эта фотка пришла мне на ум, когда я сегодня (в какой, блин, раз?) читал про веру россиян в высокий уровень благосостояния и возможностей обычных советских граждан. Видимо, потому что эта ободранная лошадка с обломанными ушами и колёсиками, на которую меня усадили, чтобы торжественно снять (в 1984 г.) на чёрно-белую плёнку в фотоателье города Сланцы, лучше всего символизирует главную черту жизни рядовой позднесоветской провинции.
Её убогость.
Системную, пропитывающую почти всё и потому почти не видимую аборигенам убогость в широком ассортименте – от умилительного до омерзительного. Весь этот битый асфальт, всю эту неудобную, некрасивую, редко стираемую одежду, которую носили годами, все эти гулкие тёмные магазины с минералкой и макаронами, все эти очереди за туалетной бумагой, целебные банки и горчичники от гриппа, марлечки от месячных, скользкие сральники в полу, бесстыжий ритуальный пиздёж в новостях, один телефон на всю улицу.
Разумеется, убогость всегда относительна. Убогость, отсталось, продвинутость – все подобные свойства существуют только в сравнении. Советская провинция моего детства не была убогой по какой-то абсолютной, внеисторической шкале. Однако никто ж и не говорит про такую шкалу. «Советская эпоха» номер три была убогой по сравнению именно с тем, с чем её следовало сравнивать. Она, во-первых, была запредельно убогой на фоне других индустриальных обществ с относительно образованным населением. А во-вторых, она была чудовищно убогой на фоне своей же пропагандистской сказки о собственном превосходстве над остальным миром.
Конечно, я не надеюсь на чудо. Моя задрипанная сланцевская лошадка не добавит нюансов ни в чью мечту о светлом советском прошлом. Того, кто очень хочет верить, никогда не отрезвит даже собственный фотоархив.
Просто надо снова и снова как-то её фиксировать. Ту родную убогость. Чтобы старые добрые фильмы о главном и новые гламурные сериалы про стильное советское прошлое никогда не вытравили её до конца из нашей коллективной памяти.
КОНСТАНТИН ЗАРУБИН 
Добавить комментарий