О счастье

Если бы моя возлюбленная стала моей женой, я бы не стал вешаться. Я бы сделался ужасно деловым мужчиной, нашёл бы место в преуспевающем банке, перестал рефлексировать и купил себе три шикарных костюма и шестнадцать галстуков. Затем я бы впахивал и выслуживался в своём банке четырнадцать лет, как Иаков за Рахиль, и за эти годы купил бы квартиру на Московском проспекте, шестьсот шестьдесят шестой Мерседес, кучу всякой мебели, которая, судя по цене, сделана из золота, и построил бы загородный двухэтажный дом из красного кирпича с гаражом на пять машин в подвале. Тогда возлюбленная стала бы меня уважать и бережнее ко мне относиться.

Во избежание ослабления своей мужской силы я бы регулярно посещал врача-андролога, соблюдал диету и проходил комплексные процедуры. Чтобы не тратить деньги и любовь на детей, я бы сделался стерильным По ночам я бы трахал возлюбленную до полного изнеможения, а потом заботливо следил, как она засыпает.

Воскресным утром я бы просыпался в половине девятого, осторожно выбирался из постели и шёл на кухню готовить лёгкий завтрак из диетических продуктов, потому что моя возлюбленная, конечно, следила бы за своей фигурой и к тому же очень жалела бы животных. В процессе приготовления завтрака я бы слушал новости по радио, надев наушники и стараясь не шуметь. В пятнадцать минут десятого я бы ставил готовые благоухающие блюда из свежих овощей и чашечку не слишком крепкого фруктового чая на поднос и шёл в спальню, по пути придавая лицу выражение безграничной любви и скупой мужской нежности. В спальне я бы ставил поднос на столик у кровати и, наклонясь к уху возлюбленной, громко шептал: “ Жёнушка моя дорогая, открывай пошире глазки; петушок давно пропел!” Она бы недовольно бурчала и поворачивалась ко мне спиной, укутываясь в разукрашенное сине-зелёными цветочками одеяло. Тогда я мягко, но настойчиво извлекал бы её оттуда и, отступив на подобающее расстояние, с умилением смотрел, как она завтракает. Позавтракав и пошарив рукой под подушкой, возлюбленная извлекала бы на свет божий телевизионный пульт, нажимала кнопочку, и мы бы смотрели воскресную проповедь и шумную двухчасовую программу, посвященную новым шампуням, пятновыводителям и тренажёрам для борьбы с дряблостью живота.

Затем мы бы одевались и ехали за город, чтобы провести день на веранде нашего дома с видом на небольшое живописное озеро. На Пулковском шоссе мы бы начали ругаться из-за того, что потом никак не вспомнить. Неподалёку от съезда с шоссе я бы останавливал машину, вылезал наружу и, плюнув под ноги и крикнув “Да иди ты знаешь куда!…”, на общественном транспорте добирался бы до автовокзала у Обводного канала. Там я бы брал билет на автобус до своего родного города и, съев чизбургер и выпив упаковку грушевого сока, покупал газету, чтобы окончательно расщекотать нервы. В салоне, дочитав газету, я бы погружался в лёгкое оцепенение, пока ко мне не подходила бы пьяная круглолицая женщина лет сорока с бутылкой шампанского в руке и предлагала выпить с ней. Стараясь не смотреть на женщину, я бы соглашался, обтирая горлышко бутылки рукавом, и делал несколько глотков. Потом, заметив, что женщина ушла и что-то кричит водителю пьяным захлёбывающимся голосом, пока сзади её дёргает за платье девочка лет восьми и говорит “мама, сядь на место”, я бы допивал шампанское и дремал до конца пути под голоса бабушек и других пассажиров, возмущённых поведением женщины.

В родном городе я бы шёл к мосту через местную реку, садился на берег среди обшарпанных берёз и думал: почему же, ну почему во Вселенной есть только один бог, вера в которого не оскорбляет разум, да и того я сам придумал?.

1997

.